Евгений Баратынский считался современниками величайшим поэтом России. Его элегии и эпиграммы читались в литературных салонах. Описаниями природы и любовной лирикой восхищались друзья-поэты. По непонятным причинам он был задвинут на задний план, но остается значительной фигурой в русской поэзии ХIХ века.

Детство и юность

Евгений Абрамович Баратынский родился 19 февраля 1800 года в семье отставного генерал-лейтенанта Абрама Андреевича Баратынского и Александры Федоровны, в девичестве Черепановой. Оба супруга принадлежали к высшей знати. Абрам Андреевич состоял в свите , Лейб-гвардии Гренадерского полка. Александра Федоровна получила образование в Смольном институте благородных девиц, служила императрице .

За верную службу братьям Абраму и Богдану император подарил имение Вяжля в Тамбовской губернии, где и родился Евгений, старший сын среди восьми детей. В 1804 году владельцы делят имущество и семья Абрама Андреевича перебирается на окраину Вяжли, где на краю живописного оврага построена новенькая барская усадьба Мара. Там прошло раннее детство поэта. В Маре написана элегия «Запустение», посвященная воспоминаниям.

Воспитателем Евгения с братьями служил итальянец Джьячинто Боргезе, памяти которого незадолго до смерти поэт посвятил стихотворение «Дядьке-итальянцу». В семье говорили на французском языке, и первые письма, посланные мальчиком домой из петербургского пансиона, написаны по-французски. В восемь лет Баратынский начал учить немецкий язык в частном пансионе, в двенадцать – поступил в Пажеский корпус.

В 1810 году внезапно умер отец, семья вернулась в поместье из Петербурга. Подготовку сына к поступлению в престижнейшее заведение Российской империи контролировала мать. Из писем к матери биографы поэта знают о его настроениях той поры. Подросток отличался мрачным строем мыслей, читал философские трактаты, однако готовился к службе в военном флоте.

Планам не суждено было сбыться. Весной 1814 года за плохое прилежание к учебе юношу оставили на второй год. Компания приятелей Евгения посвящала большую часть времени не урокам, а проказам. Самоназванное «Общество мстителей» изводило нелюбимых преподавателей злыми шутками. Забавы закончились плохо – друзья украли у отца одного из мальчишек черепаховую табакерку в золотой оправе вместе с деньгами.

В результате компанию личным распоряжением генерала Закревского исключили из Корпуса за кражу без права поступления в другие учебные заведения. Служить можно было только в чине солдата. Эта история переломила судьбу Баратынского. Он вернулся в поместье, много думал и начал писать стихи.

Брат поэта, Ираклий Абрамович Баратынский, успешно окончивший Пажеский корпус, дослужился до генерал-лейтенанта. Занимал пост губернатора Ярославля, потом Казани, заседал в сенате.

Литература

В 1819 году его творения уже стали публиковаться в журналах. Современники ценили творчество Баратынского за глубину переживаний, трагизм и надрывность. Изящный слог и сплетение словесных кружев, оригинальность стиля хвалили приятели поэта, бывшие первыми критиками.

Антон Дельвиг первым оценил незаурядный талант и напечатал одно стихотворение Баратынского без ведома автора. Восхищались творчеством молодого поэта , Петр Плетнев, Николай Гнедич, .

Ставшие знаменитыми лирические стихотворения и поэму «Эда» Баратынский написал во время службы в Финляндии, где он провел пять лет в чине унтер-офицера. Поэта вдохновляла красота дикой северной природы и прелестная графиня Аграфена Закревская, жена генерал-губернатора Финляндии Арсения Закревского. Природа и эмоции сплетаются воедино в образе потока в стихотворении «Водопад».

Есть несколько интересных фактов о Баратынском, о которых обычно не рассказывают на уроках литературы. Например, о чудовищной безграмотности поэта. В совершенстве владея итальянским, французским и немецким, поэт не владел грамматикой и пунктуацией русского языка. Из знаков препинания признавал лишь запятую. Стихи перед публикацией отдавал на редактуру Дельвигу.

Тот передавал рукопись жене, Софье Михайловне, с просьбой переписать до точки. Но вот точек-то и не было – стихотворения завершались запятыми. Даже собственную фамилию Евгений писал по-разному. Первые стихи он подписал: «Евгений Абрамов сын Баратынской». В публикации произведений и в последнем сборнике употреблялся вариант - «Боратынский».

Родовая фамилия происходит от названия замка Боратын в Галиции. Вариант с буквой О выбит на надгробном памятнике, а написание с буквой А закрепилось в биографии благодаря письмам Пушкина, который, рассказывая о трудах приятеля, называл его «Баратынский».

Поэзию Евгения Баратынского критиковали с разных точек зрения. Декабристы упрекали поэта в отсутствии гражданской позиции и излишнем влиянии классицизма. Романтизма в текстах было многовато для критиков, но мало завсегдатаям литературных гостиных. Сам автор к концу жизни редактировал свои ранние вещи, убирая из них лиричность и накатанность стиля, что также не нашло понимания у поклонников таланта.

Личная жизнь

Поэт был женат на Анастасии Львовне Энгельгардт, дочери генерал-майора. В приданое за супругой Евгений получил прочное положение в светском обществе и богатые имения, в частности - подмосковное Мураново, ставшее родовым гнездом многочисленной семьи, а впоследствии музеем имени . Там до сих пор стоит дом, построенный под руководством Баратынского, растет посаженный им лес.

Молодые обвенчались 9 июня 1826 года. Впрочем, по меркам ХIX века, в свои 22 года Анастасия считалась уже вполне зрелой особой. Она слыла умной, но некрасивой, отличалась тонким литературным вкусом и нервным характером. В браке родилось девять детей.

Молодой муж отбросил мечты и занялся обустройством быта. По письмам Баратынский тридцатых годов кажется добросовестным хозяином и отцом. К этому периоду относятся стихи «Весна, весна! как воздух чист!», в котором поэт просто радуется жизни, и «Чудный град порой сольется», в котором отмечает, что «мгновенные созданья поэтической мечты исчезают от дыханья посторонней суеты».

Смерть

Последний сборник стихотворений «Сумерки» критики жестоко раскритиковали. Особенно отличился , с которым Баратынский полемизировал до самой смерти. По мнению , Белинский виновен в ранней смерти Баратынского, поскольку ранил чувствительную душу поэта пренебрежительным тоном и оскорбительными сравнениями.

Осенью 1843 года Баратынский с женой отправляется в путешествие по Европе. Посещает крупные города Германии, живет полгода в Париже. Весной 1844 года путешественники плывут из Марселя в Неаполь. Ночью поэт написал пророческое стихотворение «Пироскаф», в котором выразил готовность умереть.

В Неаполе у Анастасии Львовны случился припадок, который сильно подействовал на ее мужа. Усилились головные боли, которые давно мучили Баратынского. На следующий день, 29 июня 1844 года, поэт умер. Официальной причиной смерти назван разрыв сердца. В августе 1845 года тело поэта вернулось на родину, в Петербург. Евгения Баратынского предали земле на Ново-Лазаревском кладбище, расположенном на территории монастыря .

Библиография

• 1826 – поэма «Эда»
• 1826 – поэма «Пиры»
• 1827 – собрание стихотворений
• 1828 – поэма «Бал»
• 1831 – поэма «Наложница» (первоначальное название «Цыганка»)
• 1831 – рассказ «Перстень»
• 1835 – собрание стихотворений в двух частях
• 1842 – сборник стихов «Сумер¬ки»
• 1844 – «Пироскаф»

И звестный русский поэт золотого века родился в дворянской семье. Отец его был помещик, отставной генерал-лейтенант. В детстве Боратынский учился в частном немецком пансионе в Петербурге, а в 12 лет его отдали в Пажеский корпус. Однако шалости и отказ подчиняться порядкам корпуса привели к тому, что через два года он был оттуда исключен с запретом поступать на военную службу, кроме как рядовым.

После этого несколько лет юноша жил в поместьях родных, начал писать стихи. В начале 1819 года Боратынский все-таки решил пойти по стопам предков и поступил рядовым в лейб-гвардии Егерский полк. Он поселился в одной квартире с Дельвигом, подружился с Пушкиным, Кюхельбекером, Гнедичем и начал печататься. В 1820 году Боратынский получил унтер-офицерский чин и был переведен в полк своего родственника, стоявший в Финляндии. Суровость северной природы произвела большое впечатление на этого поэта-романтика. В 1824 году он был назначен в штаб генерала Закревского, где увлекся его женой, «Медной Венерой» Пушкина. На следующий год он был произведен в офицеры. В 1826 году из-за болезни матери Боратынский вышел в отставку и поселился в Москве, женившись на Анастасии Энгельгардт - двоюродной сестре супруги Дениса Давыдова.

После издания поэм «Эда» и «Пиры» в 1826 году общественное мнение поставило его в ряды лучших поэтов своего времени. С 1828 по 1831 год Боратынский находился на гражданской службе, в частности как губернский секретарь. После выхода в отставку Боратынский ушел в частную жизнь, обустраивал приданое жены - поместье Мураново (позже - Музей Тютчева, родственника Энгельгардтов).

В 1843 году Боратынский с женой и тремя из своих девяти детей отправился в заграничное путешествие. В Неаполе он скончался от разрыва сердца.

Наряду с написанием фамилии через О - Боратынский, более распространенным в течение долгого времени был вариант с буквой А. Он закрепился в энциклопедиях и словарях, а не последнюю роль в решении этого вопроса сыграло то, что Пушкин, отзываясь о поэзии друга, писал о нем «Баратынский».

Между тем написание фамилии через О доминирует в литературоведении начиная с 1990-х годов и подтверждается биографическими сведениями. Так, фамилия рода Боратынских, как утверждалось в работе племянника поэта, происходит от названия замка Боратын в Галиции. После того как один из представителей рода перешел в русское подданство, из-за особенностей нового языка в написании стала преобладать буква А. Известно, что двойной вариант фамилии доставлял немало хлопот, когда речь шла об официальных документах. Так, сохранилось письмо сына поэта, Николая Евгеньевича Боратынского, в котором он указывает на ошибку в бумагах и объясняет ее происхождение: «...позвольте обратить Ваше внимание на то обстоятельство, что в предъявляемых документах фамилия моя написана Ба-, а не Боратынский, между тем как коренная орфография - Боратынский... <...> Чуждая буква произошла от обыкновения русских выговаривать О как А, в письмах же часто можно принять эту букву за вторую…»

Сам Боратынский подписывал первые стихи как «Евгений Абрамов сын Баратынской». Однако в официальной публикации произведений и в последнем своем сборнике он использовал в подписи другой вариант - «Боратынский». Так же - через О - его фамилия увековечена на надгробии поэта в Александро-Невской лавре.

Правописание фамилии

Большинство публикаций в литературных журналах и отдельных изданий 1820-х - 1830-х годов подписаны фамилией Баратынский. Однако последняя подготовленная поэтом к печати книга стихов - «Сумерки» - подписана через «о»: «Сумерки. Сочиненіе Евгенія Боратынскаго». В начале XX века преобладало написание фамилии поэта через «о», в советское время - через «а». В 1990-2000-е годы вновь стало активно использоваться написание Боратынский; так его фамилия пишется в Полном собрании сочинений под редакцией А. М. Пескова и в Большой российской энциклопедии .

Биография

Детство и юность

Покинув пажеский корпус, Евгений Баратынский несколько лет жил частью с матерью в Тамбовской губернии, частью у дяди, брата отца, отставного вице-адмирала Богдана Андреевича Баратынского , в Смоленской губернии , в сельце Подвойском. Живя в деревне, Баратынский начал писать стихи. Подобно многим другим людям того времени, он охотно писал французские куплеты. От 1817 года до нас дошли уже русские стихи, впрочем весьма слабые. Но уже в 1819 году Баратынский вполне овладел техникой, и его стих стал приобретать то «необщее выражение», которое впоследствии он сам признавал главным достоинством своей поэзии. В деревне дяди Баратынский нашёл небольшое общество молодёжи, которая старалась жить весело, и он был увлечён в её забавы .

Военная служба

Е. Баратынский

В Москве

В Москве Баратынский сошёлся с кружком московских писателей Иваном Киреевским , Николаем Языковым , Алексеем Хомяковым , Сергеем Соболевским , Николаем Павловым .

В Москве, 9 июня 1826 года, Баратынский женился на Настасье Львовне Энгельгард (венчание происходило в церкви Харитония в Огородниках); тогда же он поступил на службу в Межевую канцелярию, но скоро вышел в отставку. Его жена не была красива, но отличалась умом ярким и тонким вкусом. Её непокойный характер причинял много страданий самому Баратынскому и повлиял на то, что многие его друзья от него отдалились. В мирной семейной жизни постепенно сгладилось в Баратынском всё, что было в нём буйного, мятежного; он сознавался сам: «Весельчакам я запер дверь, я пресыщен их буйным счастьем, и заменил его теперь пристойным, тихим сладострастьем».

Известность Баратынского, как поэта, началась после издания, в 1826 году , его поэм « » и « » (одной книжкой, с интересным предисловием автора) и, в 1827 году , первого собрания лирических стихотворений - итог первой половины его творчества. В 1828 году появилась поэма « » (вместе с «Графом Нулиным» Пушкина), в 1831 году - « » («Цыганка»), в 1835 году - второе издание мелких стихотворений (в двух частях), с портретом.

Внешне его жизнь проходила без видимых потрясений. Но по стихотворениям 1835 года становится понятно, что в эту пору он пережил какую-то новую любовь, которую называет «омрачением души болезненной своей». Иногда он пытается убедить себя, что остался прежним, восклицая: «свой бокал я наливаю, наливаю, как наливал!». Замечательно, наконец, стихотворение «Бокал», в котором Баратынский рассказывает о тех «оргиях», которые он устраивал наедине с самим собой, когда вино вновь будило в нём «откровенья преисподней». Он жил то в Москве, то в своём имении, в сельце Муранове (неподалеку от Талиц , близ Троицко-Сергиевской лавры), то в Казани , много занимался хозяйством, ездил иногда в Петербург, где в 1839 году познакомился с Михаилом Лермонтовым , в обществе был ценим как интересный и иногда блестящий собеседник и работал над своими стихами, придя окончательно к убеждению, что «в свете нет ничего дельнее поэзии» .

Современная критика отнеслась к стихам Баратынского довольно поверхностно, и литературные неприятели кружка Пушкина (журнал «Благонамеренный » и другие) довольно усердно нападали на его будто бы преувеличенный «романтизм». Но авторитет самого Пушкина, высоко ценившего дарование Баратынского, был всё же так высок, что, несмотря на эти голоса критиков, Баратынский был общим молчаливым согласием признан одним из лучших поэтов своего времени и стал желанным вкладчиком всех лучших журналов и альманахов . Баратынский писал мало, долго работая над своими стихами и часто коренным образом переделывая уже напечатанные. Будучи истинным поэтом, он вовсе не был литератором; для того, чтобы писать что-либо, кроме стихов, ему нужна была внешняя причина. Так, например, по дружбе к юному Александру Муравьёву , он написал прекрасный разбор сборника его стихов «Таврида», доказав, что мог бы стать интереснейшим критиком. Затронутый критикой своей поэмы «Наложница», он написал «антикритику», несколько сухую, но в которой есть весьма замечательные мысли о поэзии и искусстве вообще .

Известие о смерти Пушкина застало Баратынского в Москве именно в те дни, когда он работал над «Осенью». Баратынский бросил стихотворение, и оно осталось недовершённым.

«Сумерки»

Газеты и журналы почти не откликнулись на его кончину. Белинский сказал тогда о почившем поэте: «Мыслящий человек всегда перечтет с удовольствием стихотворения Баратынского, потому что всегда найдет в них человека - предмет вечно интересный для человека» .

Сочинения Баратынского в стихах и прозе изданы его сыновьями в и 1884 годах .

Творческая биография

Баратынский начал писать стихи ещё юношей, живя в Петербурге и готовясь к поступлению в полк; в это время он сблизился с Дельвигом , Пушкиным , Гнедичем , Плетнёвым и другими молодыми писателями, общество которых имело влияние на развитие и направление его таланта: своими лирическими произведениями он скоро занял видное место в числе поэтов пушкинского кружка, поэтов-«романтиков ».

В своих ранних стихах Баратынский развивает то пессимистическое миросозерцание, которое сложилось у него с детских лет. Его основное положение, что «в сей жизни» нельзя найти «блаженство прямое»: «небесные боги не делятся им с земными детьми Прометея». Согласно с этим в жизни Баратынский видит две доли: «или надежду и волненье (мучительные беспокойства), иль безнадежность и покой» (успокоение). Поэтому Истина предлагает ему научить его, страстного, «отрадному бесстрастию». Поэтому же он пишет гимн смерти, называет её также «отрадной», признает бесчувствие мертвых «блаженным» и прославляет, наконец, «Последнюю смерть», которая успокоит все бытие. Развивая эти идеи, Баратынский постепенно пришёл к выводу о равноценности всех проявлений земной жизни. Ему начинает казаться, что не только «и веселью и печали» дали боги «одинакия крыле» (двойственное число = крылья), но что равноправны добро и зло.

Продолжительное пребывание в Финляндии, вдали от интеллигентного общества, среди суровой и дикой природы, с одной стороны, усилило романтический характер поэзии Баратынского, а с другой - сообщило ей то сосредоточенно-элегическое настроение, каким проникнута большая часть его произведений. Впечатления финляндской жизни, кроме ряда вызванных ими небольших стихотворений, с особенной яркостью отразились в первой поэме Баратынского, «Эда» (), которую Пушкин приветствовал как «произведение, замечательное своей оригинальной простотой, прелестью рассказа, живостью красок и очерком характеров, слегка, но мастерски означенных». Вслед за этой поэмой явились «Бал», «Пиры» и «Цыганка», в которых молодой поэт заметно поддался влиянию Пушкина и ещё более - влиянию «властителя дум» современного ему поколения - Байрона . Отличаясь замечательным мастерством формы и выразительностью изящного стиха, нередко не уступающего пушкинскому, эти поэмы обычно ставятся всё же ниже лирических стихотворений Пушкина.

Последние годы Баратынского ознаменованы нарастающим одиночеством в литературе, конфликтом как с давними оппонентами пушкинского круга (литераторами вроде Полевого и Булгарина), так и с нарождавшимися западниками и славянофилами (редакция «Москвитянина »; тем и другим Баратынский посвящал эпиграммы). В Баратынский издал свой последний, самый сильный сборник стихов - «Сумерки. Сочинение Евгения Баратынского». Эту книгу часто называют первой в русской литературе «книгой стихов» или «авторским циклом» в новом понимании, что будет характерно уже для поэзии начала XX века .

Оценка

Пушкин, высоко ценивший Баратынского, так сказал о нём: «Он у нас оригинален - ибо мыслит. Он был бы оригинален и везде, ибо мыслит по-своему, правильно и независимо, между тем как чувствует сильно и глубоко» .

Современники же видели в Баратынском талантливого поэта, но поэта прежде всего пушкинской школы; его позднее творчество критика не приняла. Литературоведение второй половины XIX века считало его второстепенным, чересчур рассудочным автором. На такую репутацию оказали влияние противоречивые (иногда одного и того же стихотворения) и одинаково безапелляционные оценки Белинского . Так в ЭСБЕ (литературная редакция Семёна Венгерова) оценивает его так: «Как поэт, он почти совсем не поддаётся вдохновенному порыву творчества; как мыслитель, он лишён определённого, вполне и прочно сложившегося миросозерцания; в этих свойствах его поэзии и заключается причина, в силу которой она не производит сильного впечатления, несмотря на несомненные достоинства внешней формы и нередко - глубину содержания…»

Пересмотр репутации Баратынского был начат в начале XX века русскими символистами . Он начал восприниматься как самостоятельный, крупный лирик-философ, стоящий в одном ряду с Тютчевым ; в Баратынском при этом подчёркивались черты, близкие самим символистам. О Баратынском тепло отзывались практически все крупнейшие русские поэты XX века .

Цитата

Мой дар убог, и голос мой не громок,
Но я живу, и на земли мое
Кому-нибудь любезно бытие:
Его найдет далекий мой потомок
В моих стихах; как знать? душа моя
Окажется с душой его в сношеньи,
И как нашёл я друга в поколеньи,
Читателя найду в потомстве я.

Библиография

• Собрание стихотворений Баратынского в первый раз издано в 1827 году (2 изд., Москва, 1835; 3-е - 1869 и 4-е - 1884, Казань).

Литература

• Дмитрий Голубков Недуг бытия . - М .: Советский писатель, 1974. - 400 с.

Примечания

Ссылки

Как жизни общие призывы,
Как увлеченья суеты,
Понятны вам страстей порывы
И обания мечты;
Понятны вам все дуновенья,
Которым в море бытия
Послушна наша ладия.
Вам приношу я песнопенья,
Где отразилась жизнь моя:
Исполнена тоски глубокой,
Противоречий, слепоты
И между тем любви высокой,
Любви, добра и красоты.

Счастливый сын уединенья,
Где сердца ветреные сны
И мысли праздные стремленья
Разумно мной усыплены;
Где, другу мира и свободы,
Ни до фортуны, ни до моды,
Ни до молвы мне нужды нет;
Где я простил безумству, злобе
И позабыл, как бы во гробе,
Но добровольно, шумный свет,—
Ещё порою покидаю
Я Лету, созданную мной,
И степи мира облетаю
С тоскою жаркой и живой.
Ищу я вас, гляжу: что с вами?
Куда вы брошены судьбами,
Вы, озарявшие меня
И дружбы кроткими лучами,
И светом высшего огня?
Что вам дарует провиденье?
Чем испытует небо вас?
И возношу молящий глас:
Да длится ваше упоенье,
Да скоро минет скорбный час!

Звезда разрозненной плеяды!
Так из глуши моей стремлю
Я к вам заботливые взгляды,
Вам высшей благости молю.
От вас отвлечь судьбы суровой
Удары грозные хочу,
Хотя вам прозою почтовой
Лениво дань мою плачу.

Примечания

Впервые напечатано в „Современнике“ 1836 года, т. IV, стр. 216—218, под заглавием „К князю П. А. Вяземскому“ и с подписью Е. Баратынский. Этим стихотворением, набранным курсивом, открывался сборник „Сумерки“ (стр. 5—13) (первоначально названный поэтом „Сон земной ночи“), который был посвящен „Князю Петру Андреевичу Вяземскому“.

Стихотворение отнесено издателями к периоду 1835—1842 гг. (в действительности оно написано не позже 1836 года), и эта неопределенность, а также и то, что оно явилось посвящением „Сумерек“, послужило поводом для многих считать его выражением чувств Боратынскаго в то время, когда он остался „звездой разрозненной Плеяды“, т. е. после смерти барона Дельвига, Пушкина и т. д., между тем как Пушкин был еще жив. Более того, Боратынский называет „звездой разрозненной Плеяды“ даже не себя, а князя П. А. Вяземскаго, принадлежавшаго еще старому поколению.

Посылая свой сборник князю П. А. Вяземскому, Боратынский писал: „Это небольшое собрание стихотворений предано тиснению почти, если не единственно, для того, чтобы воспользоваться позволением вашим напечатать посвящение. Примите то и другое с обычным вашим благоволением к автору“ („Старина и Новизна“, кн. 5, стр. 55).

Князь Петр Андреевич Вяземский (род. 12 июля 1792 года, сконч. 10 ноября 1878) — известный критик и поэт; по свидетельству П. А. Плетнева

(Соч. т. I, стр. 547—572, статья напечатанная в „Современнике“ 1844 г., т. XXXV, стр. 298—329 — „Евгений Абрамович Баратынский“), „он вполне ценил талант Баратынскаго и любил его замечательный, тонкий ум. Их неоднократныя свидания в Москве утвердили дружбу, основанную на взаимном душевном уважении. Два таланта, столь известные у нас остроумием, вкусом, образованностию, лучшим тоном, игривостию и силою слога, чуждые мелочнаго соперничества, с удовольствием сообщали друг другу мнения свои о предметах, занимавших их любознательность“. И кн. Вяземский сохранил это дружелюбное чувство к Боратынскому до конца дней своих и в 1869 году сердечно приветствовал издание сочинений своего друга, поэтический талант котораго он очень ценил (Соч. Вяземскаго, изд. гр. С. Д. Шереметева, Спб. 1882, т. VII, стр. 268—269).

См. также отзывы князя Вяземскаго о Боратынском в Остафьевском Архиве и письма Боратынскаго в 5 книге „Старины и Новизны“.

В 1828 г. в альманахе «Северные цветы» (издание Пушкина и Дельвига) появилось стихотворение Баратынского под выразительным заглавием «Последняя смерть» . Позднее, анализируя это стихотворение, Белинский назовет его «апофеозой» всей поэзии Баратынского.

Композиционно стихотворение делится на 3 части - три видения предстают перед автором, усиливая ужасающие картины гибели всего живого, как естественный результат владычества техники. Три видения - три исторические эпохи дальнейшего развития человечества. Первая - захватывает своим величием:

Сначала мир явил мне дивный сад;
Везде искусств, обилия приметы;
Близ веси весь и подле града град,
Везде дворцы, театры, водометы.

Но своим расцветом эта эпоха «светлого мира» обязана подчинению природных стихий - происходит разрыв между человеком и природой:

Везде народ, и хитрый свой закон
Стихии все признать заставил он.
Уж он морей мятежные пучины
На островах искусственных селил,
Уж рассекал небесные равнины...

Подчинив себе «небесные стихии», заставив служить и «ветры, дожди, жары и холода», уничтожив голод, человек нарушил незримый баланс, всегда существующий в природе:

...и хищный зверь исчез
Во тьме лесов и в высоте небес,
И в бездне вод, сраженной человеком.

Но по-прежнему все кажется незыблемым в этом царстве разума, кипучей и бурлящей жизненной силы:

Все на земле движением дышало,
Все на земле как будто ликовало.

Проходят века, и наступает другая эпоха. Неузнаваемо изменилось человечество - исчезли и мысли и страсти, исчезли земные желания, наступило царство неограниченной фантазии:

Фантазия взяла их бытие,
И умственной природе уступила
Телесная природа между них:
Их в эмпирей и в хаос уносила
Живая мысль на крылиях своих...

Люди сами себя обрекли на полное исчезновение, на вымирание:

Но по земле с трудом они ступали,
И браки их бесплодно пребывали.

Третья эпоха - эпоха разрушения и смерти:

Последние семейства истлевали;
В развалинах стояли города...
Кажется, что время повернуло вспять:
И в дикую порфиру древних лет:
Державная природа облачилась.

Технический прогресс привел к исчезновению людей, но природа вечна, ибо она сильнее человека:

Величествен и грустен был позор
Пустынных вод, лесов, долин и гор.
По-прежнему, животворя природу,
На небосклон светило дня взошло,
Но на земле ничто его восходу
Произвести привета не могло.
Один туман над ней, синея, вился
И жертвою чистительной дымился.

Неограниченное господство разума, технические достижения эпохи «просвещения» готовят человечество к «последнней смерти», так как они нарушают извечную гармонию в сложившихся и установившихся отношениях человека и природы, убежден Баратынский. Невозможна, немыслима гармония между духовной жизнью общества и техническим прогрессом (как несовместимы интересы духовные и интересы материальные). «Жизнь как добыча смерти, разум как враг чувства, истина как губитель счастия» - вот откуда проистекает элегический тон поэзии Баратынского. В этом стихотворении с особой силой проявился «антипросветительский скептицизм Баратынского, - подчеркивает И.М. Семенко, - и он вдвойне скептик и по отношению к идеалам любомудров».

Может быть, не случайно среди повторяющихся элегических мотивов поэзии Баратынского 1830-1840-х гг. звучит тоска по прекрасному, по слиянию души поэта с миром природы:

Что с нею, что с моею душой?
С ручьем она ручей
И с птичкой птичка! с ним журчит,
Летает в небе с ней!

Затем так радует ее
И солнце и весна!
Ликует ли, как дочь стихий,
На пире их она?

Что нужды! счастлив, кто на нем
Забвенье мысли пьет,
Кого далеко от нее
Он, дивный, унесет!

«Весна, весна», 1834

Минуты радостного общения с миром природы поэт предпочитает соблазнам мирской суеты, славе, даже «мечтаньям свободы».

1 Эти мысли о вражде прогресса и духовной жизни Баратынский выскажет и в своем стихотворении «Приметы» (1839):

Пока человек естества не пытал
Горнилом, весами и мерой,
Но детски вещаньям природы внимал
Ловил ее знаменья с верой,
Покуда природу любил он, она
Любовью ему отвечала.

Человечество процветало - человек и природа были едины:

О нем дружелюбной заботы полна
Язык для него обретала.

Но случилось непоправимое; поскольку человек:

Но, чувство презрев, он доверил уму;
Вдался в суету изысканий...
И сердце природы закрылось ему,
И нет на земле прорицаний.